Как я стал последним на Московском марафоне и почему это круто

Предприниматель и редактор Илья Переседов написал для Зожника этот занимательный лонгрид о том, как можно преодолеть Московский марафон, занимаясь преимущественно ходьбой. Получилась увлекательная история о возможностях человеческого тела, автобусе смерти, пользе ходьбы и… много о чем еще. Передаем микрофон автору.

В старом анекдоте один приятель спрашивает другого: — Ты решил проблему с недержанием по ночам? — Был у психолога, стало гораздо лучше. — Недержание прошло? — Нет, но теперь я этим горжусь!

Я хочу рассказать о том, почему горжусь своим последним местом на Московском марафоне, который я даже не пробежал, а в основном прошёл быстрым шагом. И почему считаю такой результат своей большой победой.

Но сначала — немного подробностей об этом испытании.

Марафонище

Протяжённость марафонской дистанции — 42 километра 195 метров. И это много.

Для сравнения, длина Третьего транспортного кольца, которое окружает Москву в её исторических границах — 35 километров. Максимальный путь, который римская пехота преодолевала за день форсированным маршем — 45 километров. На 40 километрах над поверхностью Земли уже нет воздуха, голубого неба и отчётливо видно, что наша планета круглая. Ширина морских территорий, на которые по международным законам распространяется контроль государств — 44 километра.

Можно сказать, что в привычном нам измерении всё, что близится к отметке 40 км — в некотором смысле пограничные расстояния.

По официальной спортивной классификации марафон — «сверхдлинная дистанция» и он в 4 раза больше предельной «длинной» дистанции в 10 000 метров.

Сверхдлинной дистанцией его можно назвать ещё и потому, что он подвергает организм человека экстремальным нагрузкам.

Вот неполный список осложнений, которыми марафон угрожает здоровью бегунов:
— Рубцевание сердечной мышцы,
— Ослабление щитовидной железы и надпочечников,
— Воспаление и дистрофия ткани сухожилия,
— Ухудшение метаболизма жиров в организме,
— Снижение плотности костной ткани,
— Истощение мышечной ткани.
(Источник: zarubejom.ru/chem_opasen_marafon)

В общем, марафон — это ни разу не про комфорт и здоровье. Не случайно, легенда утверждает, что первый человек, который пробежал эту дистанцию, умер как только достиг своей цели.

С другой стороны, марафон раскрывает ту часть нашей природы, которая редко бывает востребована в современной городской жизни — исключительную выносливость.

Некоторые учёные настаивают, что человек как биологический вид — вовсе не такой слабый, как об этом принято думать. Например, доктор медицинских наук, популяризатор здорового образа жизни Николай Амосов считал, что цивилизация просто освободила нас от необходимости развивать до предела свои физические качества. Но мы в них ничуть не уступаем животным.

Правоту Амосова подтверждают результаты состязаний по бегу между человеком и лошадью, которые проводятся в Англии с 1980 года: на них бегун и всадник соревнуются на расстоянии в 35 километров. Чаще всего в таких забегах побеждает лошадь.

Но, во-первых, далеко не всегда. Во-вторых, бегуны обычно уступают всадникам считанные минуты. В-третьих, лошадью на скачках руководят воля и интеллект наездника, что делает её эффективнее обычных животных. В любом случае, эти гонки показывают, какая исключительная выносливость заложена в нас от рождения. И марафон на практике демонстрирует эту способность людей — разумеется, при условии достаточной тренированности.

Тренированности, которой у меня пока нет.

Кто я?

Мне 39 лет. Я никогда системно не занимался спортом и тем более не бегал. По образованию — гуманитарий. Всегда зарабатывал на жизнь интеллектуальным трудом, во время которого сидел, а иногда даже лежал (много лет подряд меня преследуют боли в спине). С детства я страдаю от лишнего веса. Когда в 37 лет я решил начать меняться, у меня было ожирение 3 степени и я весил 152 килограмма.

Моя работа над собой стартовала 7 февраля 2019 года. Сначала я исправил рацион и несколько месяцев каждый день просто ходил по улице по несколько часов в быстром темпе. Потом встал на эллипс и стал интенсивно на нём тренироваться. Так прошёл год. За это время я похудел на 50 килограммов.

В феврале этого — 2020 года — я начал бегать на электрической беговой дорожке. С мая бегаю уже по улице. Но ходьбу не забросил: использую её для разминок и заминок, а также упражняюсь в скандинавской ходьбе с палками. Стараюсь тренироваться не реже 5 раз в неделю от 40 минут до двух часов.

В результате таких тренировок в этом году я смог пробежать — именно пробежать, ни разу не переходя на шаг — два полумарафона с интервалом в неделю: в Москве 02.08.2020 и Санкт-Петербурге 09.08.2020. Не слишком быстро (вернее, откровенно медленно): в Москве — за 2 часа 22 минуты, в Питере — за 2 часа 18 минут. И всё же, учитывая недолгий срок моих тренировок, я был очень доволен такими результатами.

По меркам любительского спорта, я — неофит: у меня не слишком тренированное тело, достаточно большой вес (около 100 килограммов), нет правильных навыков бега, слабые мышцы кора и плохая координация. Людям с такими данными нечего делать на марафоне. Если бы кто-то в таком же состоянии, как у меня, пришёл ко мне с вопросом «бежать ему или нет марафон?», я бы стопроцентно стал его отговаривать.

Но мне в жизни часто удаются схемы: «Это невозможно, но надо попробовать». И я решил попытаться «взломать» Московский марафон с теми скромными данными, которые имел на руках. И, неожиданно, у меня получилось.

«Думай, Федя! Думай!»

Признаюсь, я не люблю индустрию современного фитнеса. В первую очередь, из-за культа тупого, линейного достигаторства, который встречается в ней сплошь и рядом.

«Желай невозможного! Стремись изо всех сил! Двигайся, пока можешь! Не думай, авось получится! Получилось — молодец, так и должно быть! Не получилось — утрись и ломись дальше! Бросил ломиться в закрытую дверь — слабак!»

Этот подход кажется мне глупым и малопродуктивным. В первую очередь потому, что результат в нём не поддаётся чёткому прогнозированию.

Работа в бизнесе научила меня: успех лишь тогда становится личным достижением, когда он рационально предсказуем. Тот, кто просто бежит куда-то, сломя голову, подвергает себя неоправданному риску. Тот, кто механически пытается повторить чужой успех, не учитывая отрицательный опыт тех, у кого это не получилось, делает себя заложниками известной в статистике «Ошибки выжившего». (статья «Систематическая ошибка выжившего» в Википедии)

Поэтому моя подготовка к марафону началась не с тренировок, а с аналитической работы.

Код марафона

Данные, которые я стал анализировать, были, признаюсь, так себе:
Протяжённость марафона — 42,2 километра.
Идеальное время его прохождения для любителя — 3 часа (выбежать марафон из трёх часов — влажная мечта каждого непрофессионального бегуна).
Моё лучшее время на половинке этой дистанции — 2 часа 18 минут.

Получалось, даже если бы я смог пробежать весь марафон со скоростью, которую развил на полумарафоне в Санкт-Петербурге, то пересёк бы финишную черту через 4 часа 40 минут после старта. Почти на два часа позже «идеального времени». Что ни разу не круто. И это при том, что в Питере я финишировал на последнем дыхании, так что нелепо было бы рассчитывать удвоить этот результат всего через месяц.

Внимательно рассмотрев эти данные, я решил вообще не привязываться ко времени, с которым преодолею марафон. Моя логика была следующей: «Официально состязание длится 6 часов. Значит, для успешного прохождения дистанции мне будет достаточно просто уложиться в это время. И не важно, в какую минуту я окажусь на финише».

Если разделить расстояние 42.2 километра на 6 часов, получится скорость 7.1 км/ч — минимальная скорость с которой реально преодолеть марафон. Это очень низкая скорость для бегуна и достаточно высокая для пешехода.

Школьные задачники уверяют нас, что средняя скорость пешехода — 6 км/ч. На деле, по моим наблюдения, в наше время люди ходят со скоростью не выше 5 км/ч, даже когда торопятся. Мне же, решись я пройти марафон быстрым шагом, пришлось бы идти без остановки 6 часов подряд с постоянной скоростью 7.1 км/ч, не замедляясь ни на минуту, что не так-то просто.

Но мои хотелки на этом не закончились. Я категорически не был готов повторять питерский опыт и финишировать еле живым. Мне хотелось покорить марафон, сохранив здоровье и силы, чтобы иметь возможность насладиться победой.

Прикинув так и эдак, я решил, что с большей вероятностью смогу достичь желаемого, если стану чередовать на марафоне медленный бег и быструю ходьбу, делая это с комфортным для себя, не слишком высоким пульсом.

Так я и поступил.

Сразу уточню: я не сидел с циркулем над картой и не выверял оптимальные отрезки пути для бега или ходьбы. С этим я решил разбираться на месте. И разобрался.

В итоге за марафон я суммарно пробежал около 17 километров за четыре отрезка пути, потратив на это чуть меньше двух часов. Остальное расстояние прошёл быстрым шагом. Путь от старта до финиша занял у меня 5 часов 55 минут — время, идеально совпавшее с моими расчётами. Финишировал я бегом, в максимально хорошем самочувствии, насколько это было возможно в такой ситуации.

И всё же, если я скажу, что легко преодолел марафон, с первых минут будучи уверенным в успехе, то совру.

Как это было

Два месяца перед марафоном мысль о том, что в какой-то момент мне придётся выйти на его старт, вызывала во мне даже не дрожь, а какой-то эмоциональный ступор. Как в море, когда ты качаешься на волнах в ветреную погоду и вдруг над тобой нависает вал размером с небольшой дом. И ты понимаешь, что ни при каком раскладе не успеешь заплыть на него, а значит, нужно подныривать под эту волну и спокойно ждать, что она станет тебя крутить и бросать из стороны в сторону. И молиться во время этой трёпки, чтобы тебя не ударило о дно или не убило каким-то случайным камнем.

Такие же чувства вызывал во мне марафон.

Я не боялся его приближения, не накручивал себя позитивными мотивашками, просто чувствовал, как ко мне приближается что-то громадное и жестокое. И старался испытывать минимум эмоций по этому поводу.

Я даже не тренировался пару недель, руководствуясь принципом «перед смертью не надышишься». Просто жил, копил силы и старался не думать о том, что мне предстоит. Даже домашние не знали точно, побегу я Московский марафон или нет. Хотя знали, что я на нём зарегистрирован.

Утром 20 сентября я отправился в Лужники, взяв с собой спортивную форму и 8 пакетиков энергетических гелей по 100 ккал каждый. Переоделся и занял место в кластере J — последнем кластере в очереди на старт, где собрались люди, нацеленные на самый медленный результат.

Марафон стартовал по расписанию в 9 утра и первыми побежали элитные спортсмены. Наш кластер начал движение в 9.30. В этот момент я всё ещё старался не думать о том, какой огромный путь мне предстоит преодолеть. Чтобы как-то отвлечь себя от этих мыслей я начал слушать подборку латиноамериканских песен, которую включаю иногда на тренировках. Слушал я их через обычные проводные наушники, воткнутые в телефон, лежавший в беговом поясе.

Старт дался мне легко. Я упал на хвост двум пейсмейкерам, которые вели народ на результат 4 часа 59 минут, и благополучно пробежал с ними 10 километров. Мы пробежали Лужнецкую набережную, Новодевичью, Смоленскую, Краснопресненскую и Красногвардейский проезд. Но когда на повороте с Мантулинской улицы перед нами замаячила длинная и крутая горка улицы 1905 года, я понял: пора начать шагать.

Психологически это было непросто. Я не устал и мог бы бежать дальше. И я помнил, с каким пренебрежением на Питерском полумарафоне сам смотрел на людей, переходивших с бега на шаг. Увы, это неизбежность: когда ты не разрешаешь себе проявить слабость, то вынужден эмоционально дистанцироваться от тех, кто, как тебе кажется, уже сдались. Но в тот момент, когда я стал быстро шагать на Московском марафоне, мною двигало не малодушие, а холодный расчёт.

Я понимал: нет никаких гарантий, что у меня получится бежать в таком темпе все 5 часов, а значит, нет нужды рисковать. К тому же, было ясно: на пути мне встретятся множество спусков и подъёмов, и вряд ли я сумею преодолеть их бегом. Поэтому, как только мы добежали до склона горы улицы 1905 года, я зашагал.

Разумеется, это не значит, что я расслабился и перестал стараться. Бегом я завоевал для ходьбы фору и не имел права растратить её на отдых. Поэтому я постарался как можно быстрее перейти на темп шага, который гарантировал мне успешный финиш, как если бы я вовсе не бежал — 8-8.5 минут на километр.

При старте я запустил на своих спортивных часах программу беговой тренировки с активным GPS-чипом, и на циферблате стал непрерывно отражаться мой актуальный темп. Я двигался, ориентируясь на эти данные.

Шагом я поднялся вверх по улице 1905 года, свернул на Красную Пресню, дошёл до Садового кольца, свернул направо, прошёл в тоннеле под Новым Арбатом, дошёл до Парка культуры и поднялся на Крымский мост.

Я двигался так, как привык ходить во время своих долгих прогулок и на занятиях по скандинавской ходьбе. Слегка наклонившись вперёд, решительно шагая на почти прямых ногах, размахивая руками, стараясь добиться в чередовании ног эффекта маятника, когда кажется, что само тело несёт тебя вперёд, заставляя двигаться дальше.

Всё это время меня обгоняли бегуны, которые, как мне казалось, неодобрительно на меня поглядывали. Но я продолжал идти в выбранном темпе, стараясь ни на кого не обращать внимание.

Где-то в районе Смоленской-Сенной площади я заметил, что все, кто мог, меня обогнали и рядом стало мало людей. И пока я не начал нагонять обессилевших и отстающих бегунов где-то на 32 километре, моё путешествие продолжалось с небольшим количеством попутчиков.

И тут я обнаружил неожиданное преимущество своей тактики прохождения марафона: возможность пройти днём по пустому центру Москвы. Несколько часов подряд я шёл по столичным дорогам, свободным от машин, почти безлюдным. Там, где в обычное время у пешехода нет шансов оказаться без угрозы для жизни. Я спускался в туннели под проспектами. Шёл по пустым мостам. Проходил набережные и центральные улицы. Моё путешествие в мельчайших деталях напоминало декорации постапокалиптических фильмов и компьютерных игр. Вот только происходило это всё в реальности. Потрясающее чувство! Это открытие меня настолько воодушевило, что я прибавил шаг и стал пританцовывать в ритме латиноамериканских мелодий, которые звучали у меня в ушах.

То, что я получал удовольствие от происходящего, не значит, что путь давался мне легко. Марафонский темп ходьбы требовал полной концентрации и постоянных усилий. Стоило отвлечься на какие-то мысли или чуть-чуть расслабиться, скорость тут же падала и мне приходилось её немедленно навёрстывать.

Я стремился полностью раствориться в ритме ходьбы: не отвлекался на приветствия волонтёров, стоявших вдоль трассы; не сбавляя шаг, брал воду на точках питья, двигаясь по плавной траектории; не реагировал ни на какие внешние раздражители.

Дважды за марафон эта концентрация сыграла со мной злую шутку. Дело в том, что всё время моего движения мне очень хотелось есть. Я, конечно, высасывал по пакетику энергетического геля каждые 4-5 километра. Но этого было мало: тело просило твёрдой пищи. Для перекуса на ходу лучше всего подошли бы бананы, но из-за сосредоточенности я дважды пропустить возможность получить их на трассе.

В первый раз это случилось на Крымском валу около Парка культуры. Там стоял пункт раздачи воды. Я взял бутылку и не сбавляя темп пошёл дальше. Метров через 15 на входе в Октябрьский тоннель я наткнулся на горы жёлтых шкурок и недоеденные бананы, валявшиеся на асфальте. Так я понял, что пропустил раздачу еды. Разумеется, я не стал за ней возвращаться и отправился дальше по дороге, заваленной бананами.

Должен заметить, это было эпическое зрелище: белым днём ты спускаешься в пустой городской тоннель, на входе в который валяется тонна банановых шкурок и недоеденных бананов, оставшихся от бегунов, побывавших здесь раньше тебя. 100% погружение в декорации мира Планеты обезьян.

Второй раз такая же неприятность случилась со мной пару часов спустя на спуске от Старой площади к Китайгородскому проезду. Мне навстречу шла пара молодых ребят и размахивали руками. Я решил, что это волонтёры-мотиваторы и не стал обращать на них внимание. И только поравнявшись с ними, боковым зрением я заметил, что они раздавали бегунам бананы, которые в тот момент были мне очень нужны. Я снова не стал тормозить или окликивать их, чтобы не потерять в ритме.

Секретный ингредиент

Если в моём преодолении марафона и был какой-то секрет — это внутренняя концентрация.

Когда кто-то из знакомых, кто знал меня в те времена, когда я не мог пройти пешком и пары кварталов (а это было всего полтора года назад) спрашивают, как мне удаётся тренироваться теперь по паре часов ежедневно, я рассказываю им байку из жизни французских философов XVIII века:

«Маркиза дю Деффан, подруга Вольтера, любительница философии и хозяйка модного салона, однажды разговорилась с архиепископом Мельхиором де Полиньяком о святом Дионисии Парижском. Архиепископ рассказывал, что, когда язычники обезглавили этого святого, он поднялся на ноги и, держа в руках собственную голову, направился к месту, на котором позже построили собор.
— Только представьте, он так и не выпустил своей головы из рук, — повторял епископ, красочно описывая, как тяжело давался Дионисию этот путь.

На что маркиза остроумно заметила:
— В такой ситуации труднее всего сделать первый шаг.

В советских книгах эту историю преподносили как антирелигиозную сатиру. Мне же она всегда казалась глубже, чем может показаться на первый взгляд.

Действительно, если открыть в себе решимость на невозможный поступок, неважно, как много шагов ты сделаешь в направлении цели. По сути, на протяжении всего пути тебе придётся просто повторить свой первый шаг столько раз, сколько требуется для успеха.

Даже сегодня, когда история с моим марафоном уже позади, я не верю до конца, что могу преодолеть эту дистанцию. Особенно, если помнить про мою прошлую биографию и многолетнее презрение к любой физической деятельности. Но я уже этого достиг. Для успеха мне оказалось достаточным сделать один шаг от старта к финишу и потом просто повторить его около 50 000 раз в нужном темпе.

В этом, как мне кажется, и заключается главное преимущество циклических видов спорта перед силовыми. Во время долгих тренировок на выносливость ты словно помещаешь себя в центр вселенной, после чего движение мироздания подстраивается под темп твоего тела. Особенно это заметно на внутреннем переживании чувства времени во время ходьбы или бега: монотонное повторение одинаковых действий замедляет в голове восприятие времени, подчиняя его ритму дыхания и движений.

По моим внутренним часам марафон для меня длился где-то пару часов, потому что я сумел уйти мыслями в себя и почти перестал думать о посторонних вещах, позволив телу двигаться на автомате. Это было очень похоже на состояние, когда ты лежишь ночью в постели без сна, но с закрытыми глазами, и спокойно дышишь, проваливаясь в лёгкую дрёму.

При этом, разумеется, я реагировал на переживания своего тела и всё, что происходило вокруг, корректируя свою активность с учётом этих данных.

Например, я пил почти на всех точках раздачи воды. Немного: по 3-4 глотка. Из-за этого несколько раз за марафон мне захотелось в туалет. Я принимал это как неизбежность. Спокойно ждал, что мне на пути попадётся туалетная кабинка с прямым участком дороги за ней, заходил в неё, отдыхал секунд 40, после чего начинал бежать 2-3 километра, компенсируя потерянное время и зарабатывая новую фору. А потом снова переходил на быстрый шаг.

«Ты не пройдёшь!»

Разумеется, моё путешествие не обошлось без трудностей и непредвиденных помех. Вот главные из них:

Погода (которая оказалась очень переменчивой)

Утром перед стартом на улице стоял жуткий холод. Потом на марафоне выглянуло солнце и стало жарко. Но когда солнце скрывалось за тучами, снова становилось прохладно. Особенно это ощущалось на набережных, которые продувал резкий ветер с Москвы реки.

В итоге к финишу я продрог настолько, что дома минут 40 стоял под горячем душем, чтобы оттаять.

Рельеф трассы

Уже на дистанции я узнал от людей, бежавших рядом, что Московский марафон считается среди бегунов сложным маршрутом из-за холмистого рельефа. Мне больше всего запомнился бесконечно длинный и крутой подъём от Москвы реки по Яузскому, Покровскому и Чистопрудному бульварам до Рождественского. Но вообще на нашем пути хватало подъёмов и спусков. Решись я по ним бежать, они бы точно меня доконали.

Страх опоздать

Конечно, больше всего я боялся не успеть вовремя к финишу. И был жестоко наказан за этот страх.

Вдоль всей марафонской трассы были выставлены флажки с указанием пройденных километров. В середине дистанции на Большом Устьинском мосту рядом с таким флажком стояли большие часы с указанием прошедшего времени.

Представьте себе мой ужас, когда я увидел на них время 3 часа 20 минут. Это был мой приговор: часы показывали, что я не успею уложиться в норматив 6 часов. Для успешного финиша мне бы пришлось преодолеть вторую половину марафона на 40 минут быстрее, чем первую, что для меня было совершенно недостижимо.

Я впал в уныние. Будь я чуть более впечатлительным, тут же сошёл бы с дистанции. Но я продолжил идти с тем же темпом, что и раньше (хоть думал тогда, что это уже не имеет смысла) и стал проверял в уме свои расчёты, пытаясь понять: где же я ошибся. Всё выглядело так, что нигде.

И только докрутив цепочку воспоминаний до Лужников, я вспомнил, что наш кластер начал бежать через полчаса после старта марафона. Часы на мосту отсчитывали общее время соревнования! Я не ушёл в минус на 20 минут! Наоборот, у меня были в запасе 10 минут, которые к финишу могли превратиться в 20, если бы я повторил время первой половины марафона.

Разумеется, этот ответ лежал на поверхности. Но к моменту встречи с этими проклятыми часами я двигался с полной отдачей уже около трёх часов без перерыва. Неудивительно, что я сумел так ошибиться. Выдохнув, я продолжил шагать дальше. Плюсом этого инцидента для меня стало то, что я в очередной раз убедился в верности принципа: любую внешне очевидную вещь надо проверять аналитикой.

Я ослеп

Вторым событием, которое почти ввергло меня в панику, стала внезапная смерть моих спортивных часов. На 25-м километре они просто выключились и я потерял возможность отслеживать темп движения. Сначала я подумал, что случился сбой системы. Но потом понял, что это моя вина.

Выше я уже писал, что сразу после старта активировал на часах режим GPS, чтобы фиксировать своё перемещение на карте. Это весьма энергозатратная функция. Но вместе с ней на часах остался включен режим постоянной вибрации, с помощью которого я учусь управлять частотой шагов на тренировках. Разумеется, за три часа такой работы на износ часы вырубились.

Но меня не особо обрадовало понимание, что с часами всё в порядке: я пытался лихорадочно сообразить, как мне теперь суметь пройти вовремя оставшиеся 27 километров «вслепую» без мониторинга темпа. Пришлось смириться, положиться на внутреннее чувство ритма и стараться шагать, как можно быстрее.

Я бы не оказался настолько слепым, если бы, кроме флажков с километрами, мне по пути регулярно встречались городские часы. Тогда я мог бы посчитать в уме темп своего движения. Но оказалось, что сегодня с московских дорог почти исчезли уличные часы. Двигаясь пешком от Цветного бульвара к Лужникам я встретил их всего раза четыре.

Можно было бы постараться поймать быстрый ритм латиноамериканских песен, которые играли в наушниках. Но к концу третьего часа марафона музыка меня утомила и стала тормозить. Я был вынужден вынуть наушники из ушей и остаток пути идти в тишине, мурлыкая под нос ритмичные мелодии.

Кровавый кроссовок и футболка-нож

Моё путешествие не обошлось без членовредительств.

Где-то за 15 километров до финиша мне стал натирать пятку правый кроссовок. Я намочил его, когда на ходу ополаскивал руки водой из бутылки, и он тут же стал шершавым и твёрдым. Вообще-то обычно, выходя из дома на пробежку, я беру с собой пластырь. Всегда, кроме того единственного утра в моей жизни, когда я отправился на марафон.

Было ясно, что в считанные минуты эта натёртость превратится сначала в волдырь, а потом — в кровавую рану. Единственным выходом было подойти к медикам, которые дежурили вдоль дистанции в машинах скорой помощи, и попросить пластырь у них.

Но, как назло, именно в этот момент ни одной машины скорой помощи в обозримой близости от меня не оказалось. Так что я решил просто забить на эту боль, справедливо рассудив, что раз кроссовок все последние месяцы был мне впору, он не сможет глубоко разрезать мне ногу своей кромкой, а просто уберёт часть кожи и мяса с верхнего края пятки. Так и случилось. Ранка получилась размером с десятирублёвую монетку и почти не мешала идти.

Примерно тогда, когда я смирился с дискомфортом от мокрого кроссовка, мне стала натирать мокрая от пота футболка. Это случилось в очень неожиданном месте: спереди левой подмышки. Прислушавшись к ощущениям тела, я понял, что футболку неудачно натягивает беговой пояс, надетый поверх неё. Пришлось его снять, свернуть в узел и дальше нести в руке или кармане. Это было не очень удобно, но избавило меня от проблем с острыми складками.

Голод

Последней трудностью, с которой я столкнулся на марафоне, стал голод. Можете быть уверены, худея на 50 килограммов, я хорошо успел изучить все разновидности чувства отсутствия сытости. Но это было другое. На марафоне во мне открылось какое-то звериное измерение голода и вместе с ним животный нюх на поиск еды.

Наверное, это было закономерно. За 6 часов непрерывного движения на марафоне я потратил около 5 000 килокалорий. 800 килокалорий из них я компенсировал спортивными гелями. 300 килокалорий съел на завтрак: овсяная каша, банан и кофе с молоком. Получился дефицит где-то на 4000 килокалорий — норма питания на два дня среднестатистического человека. Логично, что во время движения мне постоянно хотелось есть.

Удивительно, как моё тело отреагировало на этот голод. У меня не кружилась голова, не сводило желудок, не пропали силы. Просто невероятно обострилось обоняние. Я стал отчётливо в мельчайших подробностях различать запахи из ресторанов, мимо которых проходил или пробегал. Это совершенно точно не было галлюцинацией. Я сначала чувствовал запах еды — пиццы или жаренного мяса — и потом находил глазами место, откуда он доносился.

На последней четверти марафона справиться с голодом мне очень помогла Пепси кола. Бутылки с ней появились на столах рядом с водой. Это была классическая Пепси кола, полная сахара и кофеина. Я выпил две или три таких бутылки и мне стало гораздо легче.

Ну и примерно на сороковом километре я всё-таки получил свой заветный банан, о котором мечтал всю дорогу. Не знаю, как в такой ситуации ведёт себя биохимия человека, но мне показалось, что я пересёк финишную черту бегом именно благодаря энергии этого банана.

Автобус смерти

Ещё одно яркое впечатление от марафона связано у меня с автобусом, а точнее автобусами (их было два), которые ехали за колонной бегунов и собирали тех, кто не уложился в нормативы времени.

Я знал, что мне предстоит увидеть этот механизм и заранее стал называть его «автобус смерти». Впервые я увидел эту колонну из двух автобусов возле Новопушкинского сквера: они заезжали на Тверской бульвар, а я уже сворачивал с него на Тверскую.

Это были обычные белые автобусы, похожие на экскурсионные. Двигались они медленно и неумолимо.

Сейчас по карте я вижу, что нас отделяли целых два километра. Но в тот момент, мне показалось, что «автобус смерти» едет практически позади меня. «Автобус смерти придёт за тобой! Автобус смерти придёт за тобой!» — твердил я про себя, как заведённый, и старался, как мог, прибавить шаг.

Эти автобусы пугали меня, как равнодушный и безжалостный убийца из триллера. И в тоже время слегка веселили, так как своим стремлением «съесть» отстающих бегунов напоминали Пакмана или Змейку из восьмибитных игр моего детства.

Второй раз я увидел эту колонну на Котельнической набережной рядом с высоткой. Я уже направлялся к Лужникам, а они ехали ещё в сторону Гончарного проезда. На моих глазах «автобус смерти» поравнялся с девушкой, которая едва переставляла ноги. Остановился.

Из автобуса вышла строгая женщина в очках и с папкой, похожая на школьного завуча. Бегунья при виде неё сделала рывок, похожий на агонию антилопы, упавшей в овраг с крокодилами. Но завуч остановила её решительный возгласом:

— Девушка, сядьте в автобус! Вы не уложились во время. Для вас марафон закончился.

Я не рассмотрел, признала девушка над собой власть этой неумолимой дамы или начала препираться. Просто прибавил шаг, повторяя, как Бенедикт из романа «Кысь» Татьяны Толстой: «Боже упаси, боже упаси. Я не болен, я не болен, нет, нет, нет. Не надо приезжать, не надо, не надо…»

Финиш

Где-то на 35 километре у меня возникло чувство, что я могу финишировать вовремя.

Я видел, что не теряю в темпе, замечал по уличным часам, что укладываюсь по времени, «автобус смерти» не дышал мне в спину и у меня ещё оставались силы.

К этому моменту моё напряжение достигло пика и я превратился в шагающий механизм. Марафон для меня длился уже больше пяти часов. Чтобы держать голову покое, я стал намечать на трассе цели, до которых должен дойти, и бесконечно прокручивал в уме их названия в ритме дыхания и шагов.

«37-38», «37-38»… — для меток 37-го и 38-го километра. «39-41», «39-41» — когда 38 километр остался позади. Около полутора часов в моей голову звучалии только цифры.

Если основная часть моей прогулки по пустому городу напоминала декорации фильма-катастрофы, вроде «Послезавтра», то ближе к концу марафона я оказался внутри сериала «Ходячие мертвецы». Вокруг меня, с трудом переставляя ноги, брели десятки бегунов, которые выдохлись, но всё ещё стремились к финишу.

Почему-то считанные единицы из них пытались перейти на быструю ходьбу как полноценный вид передвижения. Большинство, ковыляя, собирали остатки сил и внезапно начинали бежать, чтобы выгореть через 10-15 шагов и снова почти остановиться.

По данным администрации марафона, из 9800 спортсменов, которые стартовали на Московском марафоне, 400 человек не смогли финишировать. Кто-то из них просто сошёл с дистанции. Кого-то забрал «автобус смерти». Но, думаю, большинство мне удалось нагнать и увидеть на последних километрах своего путешествия.

В основном это были похожие на меня люди: не слишком молодые, не слишком тренированные, но всех их объединяло невероятное упорство.

Мне запомнился седобородый и грузный мужчина лет 50, который, как и я, шёл к финишу решительным и быстрым шагом, а перед ним на электросамокате ехала юная девушка (наверное, дочка) и всячески его подбадривала. Очень трогательная картина.

Вообще среди этих зомби царил очень добрый настрой: все друг друга мотивировали, улыбались, когда у одного парня передо мной свело ногу, тут же два человека, находившихся рядом, кинулись ему помогать.

Всё это разительно отличалось от войны всех со всеми, которую, как я узнал потом, устроили между собой элитные спортсмены, бившейся за призовые места. Финиш на этом марафоне и вовсе ознаменовался скандалом, когда победитель Юрий Чечун показал неприличный жест Искандеру Ядгарову, занявшему второе место.

Километра за четыре до финиша мне предстояло вновь сделать непростой выбор: бежать или идти. С одной стороны, у меня точно оставались силы на финальный рывок. И я мог попытаться отвоевать бегом дополнительные 15-20 минут.

С другой стороны, было ясно, что я уложусь в норму 6 часов, если просто продолжу идти быстрым шагом. И я решил не рисковать: непонятно было, как отреагирует моё тело на бег после пяти с половиной часов движения. Например, я мог споткнуться, или ногу свело бы судорогой, или подскочило давление.

И хотя волонтеры на последних километрах, видя, как решительно и бодро я иду, кричали «Беги! У тебя получится!» я не поддался на их призывы и пробежал только последние 200 метров до финиша, чтобы порадовать себя и немногочисленных зрителей, которые там ещё были.

Когда через 5 часов 54 минуты и 48 секунд после старта мои ноги пересекали финишную черту Московского марафона, я чувствовал себя капитаном Джеком Воробьем из первой части фильма «Пираты Карибского моря». В том эпизоде, где он приблизился к городской набережной на крошечной тонущей шхуне и сделал шаг на причал именно в тот момент, когда судно полностью ушло на дно. Так же и я, весело и бодро финишировал на последних минутах марафона. И был этому невероятно рад.

Жизнь после марафона

На финише я получил медаль участника. Завернулся в одеяло из фольги, любезно предложенное мне волонтёрами, взял пару бананов на пункте питания, две бутылки воды и начал привыкать к мысли, что сделал невероятное. В 39 лет без многолетних занятий спортом за плечами я преодолел марафон.

Должен заметить, чувствовал я себя при этом гораздо лучше, чем после Питерского полумарафона. И это была первая мудрость, которую я вынес из марафонского испытания.

В Питере я бежал дистанцию 21.1 километр. Бежал по жаре, с максимальной скоростью, на которую был способен. Когда через 2 часа 18 минут после старта я финишировал, мне было чудовищно плохо. Меня тошнило, у меня болела голова. Я не мог даже радоваться успеху, потому что чувствовал лишь бессилие и боль. И это, повторюсь, при результате 2 часа 18 минут на 21.1 километр.

На Московском марафоне я преодолел середину дистанции — эти же 21.1 километр — через 2 часа 40 минут после старта. И после этого двигался ещё непрерывно три часа, отмахал такое же расстояние, финишировал бегом и чувствовал себя вполне пристойно.

Так я понял, что в Питере меня чуть не убила вовсе не полумарафонская дистанция, а высокая скорость и высокий пульс, на котором я бежал, чтобы отвоевать эти несчастные 20 минут. Время, которое ничего принципиально не меняло для меня по сути. Правду говорили наши предки: тише едешь, дальше будешь.

Итак, я финишировал. Уставший, замёрзший, голодный с окровавленной ногой. Но с ясной головой, без высокого давления (до того, как часы умерли, они показывали мне пульс на уровне 120-130 ударов в минуту. Думаю, он был примерно таким и на финише). У меня не болели колени, не болела спина и вообще не было никаких проблем с суставами.

Но сразу на финише и 5 дней после него у меня дико болело мясо по всему телу: бёдра, ягодицы, икры, плечи, спина, даже шея. Правый кроссовок напитался кровью от раны на пятке. Ветровка была белой снаружи от проступившего пота. Я дико хотел есть, спать и не хотел больше не иметь ничего общего с любыми спортивными мероприятиями.

Надо заметить, это чувство сохранилось у меня и через полторы недели после марафона. Мне не хочется пока участвовать ни в каких долгих забегах и походах. Поэтому я вернулся к тренировкам на аэробных тренажёрах в зале.

Мои следующие цели в работе над собой: подготовиться к сдаче нормативов ГТО и снизить вес на 10-15 килограммов. После марафона с полумарафонами я почувствовал потребность дохудеть, чтобы легче переносить длительные нагрузки от бега и ходьбы.

Зачем всё это было нужно?

Когда знакомые спрашивают, зачем мне было нужно в моём возрасте бежать полумарафоны и истязать себя шестичасовым марафоном, я отшучиваюсь: Почему Путин летает со стерхами? Потому что может.

Но, если серьёзно, у моего героизма было три причины:

1. Я не хочу чувствовать себя больным и не хотел выглядеть в своих глазах инвалидом

Ожирение третьей степени — это тяжело. Фактически этот диагноз означает, что ты — человек с ограниченными возможностями (попросту говоря, инвалид): тебе трудно ходить, трудно дышать, у тебя постоянные проблемы с давлением, болят суставы, ты мучаешься от перепадов настроения. И вдобавок к этому непрерывно испытываешь дискомфорт от своего внешнего вида и реакции на него окружающих.

Но последнее, что ты готов чувствовать в этом состоянии — признавать себя больным и немощным. Если бы на старте работы над собой я стал смотреть на себя как на пациента, которому надо худеть ценой чудовищных усилий, лишь ради того, чтобы стать одним из обывателей. Со скромным животиком и размеренной жизнью, я бы совершенно точно не прошёл этот путь.

Масштабные дела требуют амбициозных целей. Поэтому с первых дней работы над собой я сразу стремился не просто улучшить свою форму, а превзойти своими физическими качествами и навыками использования своего тела большинство людей, которые меня окружают.

И это стремление изо дня в день заставляло меня двигаться дальше.

Марафон стал важным итогом этого моего проекта.

2. Я хотел испытать и продемонстрировать окружающим предельные возможности ходьбы

За то время, пока я занимался развитием и укреплением своего тела, я заметил, что среди бегунов, любителей фитнеса и просто обычных граждан можно встретить пренебрежительное отношение к ходьбе. И это при том, что ходьба — олимпийский вид спорта и полноценная легкоатлетическая нагрузка, у которой есть ряд преимуществ по сравнению с бегом или занятиями в тренажёрном зале.

От бега ходьбу выгодно отличает отсутствие при движении фазы полёта и, соответственно, удара по суставам в момент приземления. А от занятий в тренажёрном зале то, что в ходьбе задействовано большинство мышц нашего тела, которые при ходьбе привыкают работать слаженно и синхронно.

Ну и главное: ходьба позволяет сжигать калории, тренировать выносливость и укреплять сердце. И делает это очень щадяще для нашей нервной системы, что для меня как рафинированного интеллектуала было очень важно.

В итоге благодаря ходьбе всего через год регулярных занятий я смог преодолеть марафон, что было бы абсолютно невозможно, занимайся я исключительно бегом.

3. Ради фана

Повторю утверждение, с которого начинал этот текст: марафон — это история ни разу не про здоровье.

Да, марафоны используют для пропаганды здорового образа жизни. И люди, которые выходят на марафон, обычно здоровее тех, кто на них смотрит. Но сами марафоны ни разу не укрепляют здоровье. В лучшем случае, не вредят ему.

Если говорить о пользе бега, то Кеннет Купер — американский врач, культовый автор теории аэробных нагрузок — в результате многолетних исследований пришёл к выводу, что необходимой и достаточной беговой дистанцией для здоровья является расстояние всего в 5 километров.

Но если марафоны не продлевают нам жизнь, не значит, что они плохие.

«Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог»

Лично мне вообще претит идея бесконечной земной жизни. И меня больше волнует не продолжительность своего телесного существования, а его качество. Поэтому, мне кажется бессмысленным укреплять здоровье, лишь ревностно его оберегая. Это всё равно, что строить у себя в гараже гоночный автомобиль и потом хранить его годами за закрытыми дверями под плёнкой.

Если твоё тело становится выносливым и сильным, интересно воспользоваться его новыми способностями. Протестировать его на пределе возможностей. Это чувство похоже, как если втопить в пол педаль газа у мощной машины на скоростной трассе.

К тому же я верю, что характер человека поддаётся развитию и воспитанию. И ему полезно время от времени подвергаться таким добровольным стрессам. Например, могу заметить, что марафон полностью перегрузил мою психику и избавил от стресса по рабочему вопросу, из-за которого я перед этим мучался недели три.

Ну и, наконец, мне очень понравилось принять участие в таком многотысячном действии. И чувствовать себя частью этого великолепного народа бегунов, хоть и плетущейся в самом его хвосте.

Во последних строках своего письма-текста я хочу призвать читателей заниматься ходьбой и предостеречь их от стремления повторить мой подвиг. Иначе, как было сказано выше, вы можете стать жертвой «Ошибки выживших», а это чревато печальными последствиями для тех, кто её совершит.

Другие тексты Илья Переседова на Зожнике:

Скандинавская ходьба — полноценный фитнес или досуг пенсионеров?

Бочка дегтя и ложка мёда про книгу “9 шагов здоровой потери веса” + ответы и возражения

“Тренируйся как уголовник”

“Лучше быть толстяком, чем фит-фашистом”

Вся правда про колледж Вейдера. Развернутый отзыв